«Сынок, сынок». Мать погибшего десантника сражается в Крыму с бюрократами

Пока ехал на кладбище по горному серпантину, всё думал, а что же спрашивать о Никите. О боевых буднях лучше расспрашивать его товарищей. Но кто-то из них погиб, кто-то до сих пор «за ленточкой», кто-то в госпиталях. Решил, буду просто слушать, — любящая мама всегда найдёт, что рассказать.

В тот день украинские беспилотники в районе Работино-Вербовое как с цепи сорвались. В небе можно было насчитать несколько десятков. Группа десантников, среди которых был и Никита Грицюк, спрятались в полуразрушенном блиндаже. Казалось, спаслись. Но в него попытался пробраться украинский дрон. Если бы ему это удалось, то погибли бы все. Никита сделал один-единственный шаг и закрыл грудью смертельную амбразуру.

«Смотрите, птицы…»

Всегда очень волнуюсь, встречаясь с мамами погибших бойцов. Слушаю их, и слёзы появляются сами по себе. Мамы тоже плачут, но при этом улыбаются. Я как-то спросил одну женщину: «Почему?» Она ответила: «В этот момент он рядом со мной. Кажется, что я слышу его голос. Что сейчас откроется дверь, и я скажу: “Сынок, к тебе пришли. Рассказывай сам, а я пока поставлю чай”».

С Ларисой, мамой Никиты, мы встретились на кладбище. Они с мужем приехали прибрать могилку сына, и я напросился с ними. Хотел узнать о человеке, которого в крымском поселке Партенит все знали. Когда он ушёл на СВО, никто не удивился. Ещё в 2014-м Никита одним из первых местных парней уехал на границу с Херсонской областью: ожидалось, что Киев бросит на Крым войска, и ребята поехали буквально с голыми руками останавливать бандеровцев.

— Смотрите, смотрите, — показала Лариса рукой в небо, когда мы вышли из машины. — Вон птица. Большая, чёрная. Вон, вон, а с ней ещё одна. Они всегда прилетают, когда мы приходим к Никите на могилу. Бывает, что сначала их нет. Потом смотрим — уже парят. Я думаю, это Никита и его товарищ Даня Горовой, погибший в тот же день, подают нам знак, что у них всё нормально…

«Отговаривать было бесполезно»

Из багажника мы вытащили лопату, грабли, метёлку и сложили их у могильного холмика с деревянным крестом. На нём прикреплён портрет молодого мужчины в военной форме.

— Дима, давайте посидим вот здесь в тени. — Лариса показала на соседнюю могилку со столиком и скамейкой. — Отсюда и Никиту хорошо видно.

— А муж? — спросил я.

— Саша пусть побудет один. Он, когда вспоминает о Никите, слёз сдержать не может.

Лариса заговорила сама.

— Он пошёл добровольцем ещё до того, как объявили мобилизацию. Ребята, с которыми он когда-то служил, приехали на несколько часов с передовой в Севастополь, позвонили ему. Никита сразу же к ним собрался. Вернулся и с порога заявил, что пойдёт на СВО. Отговаривать было бесполезно.

Грицюк сразу попал в самые жаркие бои. Они вначале наступали, не дошли буквально километров тридцать до Николаева… Есть в тех местах большой посёлок Правдино. Это ещё Херсонская область, но рядом с Николаевом. Там все поля были усеяны мёртвыми украинскими солдатами.

— Сын говорил, что они как-то связались с ВСУ и предлагали забрать тела их солдат, чтобы похоронить по-людски, те отказались. Тогда наши ребята и местные жители несколько ночей собирали мертвецов и хоронили их в братской могиле.

А потом был получен приказ отходить. И ребята с боями пошли назад. В одном бою погибли все офицеры. Никита взял на себя командование и вывел всех из-под огня. Затем наши вышли из Херсона. Группа Никиты была последней, которая ушла с правого берега. А за ними уже взорвали мост через Днепр. За те бои Никита был награждён медалью Суворова.

«У нас своих подушек хватает»

— Лариса, получается, с сыном вы часто могли общаться, раз так много знаете, — спросил я.

— Иногда разговаривали по телефону. А один раз даже с мужем съездили к нему. Нас все спрашивают: «Страшно было?» Скажу как на духу — нет. Хотя в том районе, где он служил, разбитых деревень много, а про дороги я и не говорю. Сын даже привёл нас в дом, в котором они тогда жили. Частный, оставленный хозяевами. Чисто, все вещи на местах, в шкафах даже постельное бельё лежит. А я как раз по просьбе Никиты привезла простыни, наволочки, подушки, несколько одеял. Спрашиваю его: «Получается, вы тем, что здесь есть, не пользуетесь?» «Конечно нет, — ответил сын. — Не нами положено, не нам и брать. У нас своих подушек хватает».

Лариса на пару секунд замолчала, чувствовалось, что её душат слёзы.

— Знаешь, Дима, Никита всегда был честным мальчиком. Когда он уезжал, я его попросила не обижать простых людей, ведь всякое бывает. Он пообещал и не делал этого никогда. Сын не раз рассказывал, как втридорога покупали у местных торговцев продукты, воду. За деньги покупали, честно, никого не запугивая автоматами, как это делают украинские солдаты. А оставшиеся в деревнях местные «ждуны» прикрепляли к крышам домов, где жили наши ребята, фольгу или какие-то ещё знаки. Так они наводили украинскую артиллерию.

Без прописки не положено

Мы разговаривали уже два часа, когда Лариса первый раз произнесла слово «погиб».

— Первым погиб его друг Даня. В него попал дрон. Никита приказал всем спрятаться в блиндаже, и там всё произошло. Если бы он не сделал тот шаг…

Лариса несколько минут плакала, закрыв лицо руками. На диктофоне, который продолжал работать, слышно тихое причитание: «Сынок, сынок».

Тело сына она узнала по маленькой татуировке на руке с надписью «За вас» — он сделал её ещё до СВО, позже добавил к надписи автомат.

Лариса вспомнила, что о гибели сына сообщили совершенно безликим звонком из части, дескать, «погиб, приезжайте подписать документы». А ещё, нет, не пожаловалась, а просто рассказала, что они до сих пор всей семьёй живут в старом бараке.

— Но ведь вам, как я знаю, положена земля, её дают крымчанам — участникам СВО, — уточнил я.

— Дело в том, что, уходя служить в армию ещё в 2019-м, Никита выписался из нашей квартиры в бараке. Надеялся получить жильё по месту службы. А когда он вскоре уволился и вернулся назад, его уже не прописали. На СВО он уходил без прописки. Вот и выходит, что коренной крымчанин, призванный из Крыма, похороненный в крымской земле, а льгота не положена. Так и говорят: раз не был прописан на момент гибели, значит, не положено.

В разговор вмешался папа Александр. Стал выговаривать жене, мол, зря подняла эту тему: «Лариса, ты же понимаешь, что вопрос “нерешаемый”. Ты уже сколько кабинетов прошла, и везде отказ. Доживём как-нибудь. Вон, смотри, Никита с Даней прилетели. Не плачь».

Все посмотрели на небо. Там высоко-высоко кружили две чёрные птицы. Одна из них, что побольше, спустилась ниже, буквально на уровень электролинии, тянущейся в посёлок под горой, и начала нарезать круги, словно беря под свою защиту сидящих у могилы мужчину и женщину.

На контроле «АиФ»

«АиФ» попробует решить «нерешаемый» вопрос. Родители Никиты Грицюка должны жить в нормальных условиях. Мы обратимся и в Минобороны, и к региональным властям за помощью. Надеемся, у нас всё получится — и Лариса с Александром переедут из барака.

По материалам: aif.ru